Лидия Гинзбург - Агентство Пинкертона [Сборник]
Неорганизованные рабочие должны были бы предварительно сорганизоваться для того, чтобы прислать собственных делегатов. Включение миллионной массы в ряды трэд-юнионов тем самым приобрело бы насильственный характер, совершенно противный духу свободного американизма. Вот почему Национальная федерация граждан…
— Послушайте! — сказал тощий человек в кепи, появляясь на ступеньке эстрады, — замолчите как можно скорее…
И он шагнул вверх сразу через две ступеньки.
— Я всегда утверждал, — сказал негромко оратор, — что Западная федерация рудокопов пользуется способами борьбы, недопустимыми в цивилизованном обществе.
Оратор застегнул пальто еще на одну пуговицу.
— Ладно, слезайте-ка с вышки.
Тощий человек повернулся, улыбаясь толпе. У него были испорченные, выпяченные вперед вместе с деснами зубы — признак отравления свинцом.
— Гейс! — крикнул кто-то.
— Ребята, Большой Билль будет говорить с вами…
Толпа двинулась вперед, хотя двигаться было некуда.
Крейна сняло с места внезапным напором; он провалился куда-то между людьми. Работая коленями, головой, локтями, Крейн поднялся на поверхность. Толпа все еще нервно шумела, а на трибуне, пережидая волнение, стоял человек чрезмерно большой, напоминавший слона движениями, размером и тяжестью тела. Он стоял боком, показывая отчетливый профиль бритого, немного грузного лица. Очень светлые, неподходящие к профилю волосы свисали на лоб. Брови, такие же светлые, торчали пучками. На перильцах эстрады лежала большая черная примятая шляпа Большого Билля.
— Братья, — сказал Хейвуд, — и звук всех голосов затих под тяжестью его голоса, — с терпеньем, удивившим и даже огорчившим меня, вы слушали этого бездельника… Теперь поговорим о серьезных вещах.
Хейвуд повернулся лицом и грудью к толпе, и Крейн со страхом увидел, что лицо это обезображено. Над невидящим левым глазом неподвижно и низко висело мертвое веко.
— Мы собрались в Чикаго, осуществляя волю пятидесяти тысяч рабочих сорока шести различных профессий. Двадцать семь тысяч из них — ваши братья, западные рудокопы. Индустриальные рабочие мира вышли из рудников Колорадо, Идаго и Монтаны. Говорят, мы основали организацию, конкурирующую с Американской федерацией труда. Это неправда, — мы основали рабочую организацию. И в нашем манифесте стоят слова: «Историческое призвание рабочего класса — уничтожить капитализм».
Мы ушли из Американской федерации труда, потому что ее мирные идеи — это обросшие мхом реликвии времен воловьей упряжи и ремесленных цехов, члены которых владели орудиями производства. В течение девятнадцати лет АФТ неуклонно стремится к разделению рабочего класса. Она разделила рабочих по профессиям, и в ее рядах уже числится профессиональный союз рыболовов, занятых ловлей семги, чьи интересы, по мнению Гомперса, отличаются в корне от интересов рыболовов, занятых ловлей белуги. Она разделила рабочих на обученных и необученных — и союз электрических рабочих заставляет вновь вступающих сдавать экзамен по механике и математике. Разделила нас на получающих высокую заработную плату…
— О, Билль! Это мы знаем… И на получающих низкую плату…
— И на получающих очень низкую плату. Знает ли это союз плотников и столяров, назначивший восемьдесят пять долларов вступительного взноса?! Остается добавить, что Американская федерация труда разделила рабочих на американцев и иммигрантов, на иммигрантов натурализовавшихся м иммигрантов, не имеющих прав гражданства; на мужчин и женщин, — и союз парикмахеров не принимает женщин в число своих членов; на белых, черных и желтых, — и почти все союзы закрыты для китайцев и негров. Все существующие на земле способы разделения людей знакомы этой удивительной Федерации и ею использованы.
Во главе АФТ бессменно стоит Сэмми-Жаба. Самуэль Гомперс — сигарочник, заседающий в комиссиях и проповедующий в церквах, получающий двенадцать тысяч долларов в год в качестве президента Американской федерации труда и шесть тысяч долларов в качестве вице-президента Национальной федерации граждан, где толкуют о том, что «рабочие союзы существуют для рабочего, но не против кого бы то ни было».
Я никогда не пойму, почему этот субъект с рыбьим ртом и плешинками на голове, смахивающий на больного стригущим лишаем младенца, — почему этот низкорослый экземпляр человеческого рода считает себя подходящим вождем для ребят с Запада, пролетариев с красной кровью, из которых каждый без труда может прихлопнуть его на месте!
— Эге, Биль! Отчего ты не сделал этого?
— Очень возможно, ребята, что я это сделаю… «Я не хотел бы, — сказал Гомперс недавно, — чтобы у нас приучились играть правами предпринимателя». Напротив того, он хотел бы увидеть представителей капиталистов и рабочих, мирно встретившихся вокруг стола для обсуждения общих интересов.
Рабочие города Виктора! Не играйте правами Вильфрида Реджа! Ступайте, садитесь с Реджем за стол потолковать о ним о хлебе и мире. Идите, на этом столе вас ждет блюдо для безработных, о котором писала одна промышленная газета: «Блюдо из свинца, способное удовлетворить даже самый прожорливый аппетит».
Левой рукой Хейвуд откинул со лба светлые волосы, и Крейн увидел, что у него на левой руке между мизинцем и средним пальцем — короткий обрубок.
— Я кончаю. Я нахожусь здесь не для того, чтобы говорить о правах хозяев. Я пришел вам сказать… Рабочие плавильного завода «Стандарт» в городе Денвере и завода Глоб и Грант в городе Колорадо только что предпочли голод и стачку голодной заработной плате при двенадцатичасовой работе у горящих печей. Для Западной федерации рудокопов каждая стачка — этап в смертельной борьбе с эксплуататорами. Западная федерация рудокопов знает, что два плавильных завода не могут выиграть стачку! Западная федерация призывает плавильные заводы округа Крипл-крик прекратить работу; рудокопов — прекратить доставку руды Плавильному тресту; углекопов — прекратить доставку угля Северной тихоокеанской дороге, родной сестре Плавильного треста!..
— Слушайте! Слушайте! Правильно!
— Нет! Нет! Как же это, брат Хейвуд, всем нарушать контракт из-за двух заводов?
Голос высоко поднялся из толпы и просвистел над головами как камень, который метнули в трибуну.
— Молчите, — Хейвуд взмахнул кулаками, — замолчите! Потому что человек, который сказал это, — скэб… Не больше, чем грязный скэб… с билетом юниониста. Это Американская федерация труда придумала соглашения, заключаемые для каждого цеха и каждой местности на разные сроки. Это она воспитала удивительное чудовище — организованного штрейкбрехера, поклоняющегося контракту, как богу.
